Неточные совпадения
И так он свой несчастный век
Влачил, ни
зверь, ни человек,
Ни то ни сё, ни житель света,
Ни призрак
мертвый…
Я стал говорить, что касатка мертва и потому совершенно неопасна, но они ответили мне, что Тэму может прикидываться
мертвым, оставлять на берегу свою внешнюю оболочку, превращаться в наземных
зверей и даже в неодушевленные предметы.
Без дальних разговоров Петра Васильича высекли… Это было до того неожиданно, что несчастный превратился в дикого
зверя: рычал, кусался, плакал и все-таки был высечен. Когда экзекуция кончилась, Петр Васильич не хотел подниматься с позорной скамьи и некоторое время лежал как
мертвый.
На меня напала непонятная жестокость… Я молча повернулся, хлопнул дверью и ушел к себе в комнату. Делать я ничего не мог. Голова точно была набита какой-то кашей. Походив по комнате, как
зверь в клетке, я улегся на кушетке и пролежал так битый час. Кругом стояла
мертвая тишина, точно «Федосьины покровы» вымерли поголовно и живым человеком остался я один.
Иль скажет сын,
Что сердце у меня обросло мохом,
Что я не знал желаний, что меня
И совесть никогда не грызла, совесть,
Когтистый
зверь, скребущий сердце, совесть,
Незваный гость, докучный собеседник,
Заимодавец грубый, эта ведьма,
От коей меркнет месяц и могилы
Смущаются и
мертвых высылают?..
Живого волка в капкане берут двое и даже трое охотников: утомив предварительно и потом нагнав волка близко, один из охотников просунет длинный рычаг под дугу капкана, прижмет к земле и таким образом совершенно остановит
зверя; другой бросает ему на шею
мертвую петлю и затягивает, а третий сзади хватает волка за уши; тогда первый охотник, бросив рычаг, связывает волку рот крепкой веревочкой или надевает намордник и завязывает позади головы на шее.
И точно я с этого взгляду от сна какого прокинулся. Отвел глаза, подымаю топор… А самому страшно: сердце закипает. Посмотрел я на Безрукого, дрогнул он… Понял. Посмотрел я в другой раз: глаза у него зеленые, так и бегают. Поднялась у меня рука, размахнулся… состонать не успел старик, повалился мне в ноги, а я его, братец,
мертвого… ногами… Сам
зверем стал, прости меня, господи боже!..
Лицу его абсолютно чуждо хотя бы самое малое подобие мимики. Оно, как камень, не имеет выражения: работа съела его. Со всегдашним
мертвым, восковым, мраморным лицом и с тем же холодным спокойствием он входит в клетку со
зверями, защелкивая за собою одну за другой внутренние железные задвижки.
— Мы не хотим твоего милосердия,
зверь кровожадный! Растерзай нас! Гнушаясь тобою, презираем жизнь и муки! — воскликнули те, увидав
мертвые тела своих господ и бросившись обнимать их со слезами.
— Отступника от обязательства, на себя добровольно принятого, — продолжал Жвирждовский, — да покарают люди и Бог. Пускай от него отступятся, как от прокаженного, отец, мать, братья, сестры, все кровное, церковь и отчизна проклянут его, живой не найдет крова на земле,
мертвый лишится честного погребения и дикие
звери разнесут по трущобам его поганый труп.
Хоть и говорила она Ксении Яковлевне, что легче было бы ей, если бы умер он, но все же сильно сжимала ее сердце мысль, что, быть может, действительно лежит где-нибудь ее Яшенька
мертвым, вороны черные глаза ему клюют,
звери дикие косточки обгладывают белые. Холодом всю обдавало девушку. «Пусть лучше в Москве погуляет, да сюда вернется, чем такое страшное приключится с ним», — думала она.
Перо прозаика слишком слабо для описания подробностей этого свирепого штурма, где люди превратились в
зверей, где кровь лилась потоками и где живые дрались, попирая ногами
мертвых и даже полумертвых.
«О Господи, народ-то чтò
зверь, где же живому быть!» слышалось в толпе. «И малый-то молодой… должно из купцов, то-то народ!., сказывают не тот… как же не тот… О Господи!.. Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится…», говорили теперь те же люди, с болезненно-жалостным выражением глядя на
мертвое тело с посиневшим измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленною длинною, тонкою шеей.